Глава первая
Every dark cloud has a silver lining

Лондон, как всегда, покрыт густым туманом.

Я, недоумевая, смотрю на часы – без пяти два. Перевожу взгляд на Биг-Бен - минута в минуту, всё верно, а такое ощущение будто раннее, пасмурное утро. Однако даже столь хмурый денёк не способен повлиять на настроение англичан, ведь сегодня должна была состояться та самая, долгожданная рождественская ярмарка.

Оглядываюсь по сторонам. Якоб опять затерялся в этой толпе, словно сорока, прыгает от лавки к лавке, выискивая самое блестящее. Как ребенок…

- Алекс! – раздался вдруг неподалеку знакомый голос. Обернулся – на другой стороне улицы вовсю махала руками, пытаясь привлечь моё внимание, молодая белокурая девушка. Лили… одно её появление зародило во мне мысль покинуть ярмарку не дожидаясь Якоба. Слишком много внимания она к себе привлекала, не говоря уже о том, что её излишний оптимизм и экспрессия действовали мне на нервы. В душе я часто проклинал тот день, когда впервые встретился с ней. Я простил бы все её промахи, будь она просто девушкой, но на ту роль, которую она вынуждена была играть, я бы предпочёл взять кого угодно, кроме неё.

- И вы с Якобом тут? – расплылась в улыбке Лили, подбежав ближе.

- Ненадолго, - я тяжело вздохнул и в очередной раз бегло оглядел ярмарку, моего напарника всё ещё не было видно. Это начинало надоедать, я вовсе не хотел торчать тут весь день, пока он шныряет между прилавками.

Лили, как всегда, не понимая меня, продолжала вертеться вокруг:
- Мистер Хант в очередной раз вывел вас на прогулку, как ручного зверька?

В любой другой ситуации я, возможно, рассердился, но сейчас нужно отдать Лили должное, метафора самая, что ни на есть, подходящая. Если бы не Якоб, я бы действительно редко появлялся на людях и нельзя сказать, что это из-за какого-то крайнего стеснения, скорее я просто не видел в этом необходимости.
В очередной раз оглядываюсь на толпу - наконец-то! Мой компаньон уже мелькал на горизонте. Остановившись около последней палатки, Якоб заинтересованно рассматривал ёлочные игрушки. Неаполь, Марсель, Берлин, Осло, где бы нам ни приходилось останавливаться, Якоба всегда тянуло к бесполезным, но обязательно блестящим вещам. Создавалось впечатление, что он пытается собрать, лишь ему одному дорогую, коллекцию. Странное увлечение для человека его профессии. Хм, человека… Я непроизвольно улыбнулся. И вправду, напарник мало чем отличался от людей. Назвать его «человеком», не сказал бы, что это случайно.

Внезапно к Якобу подошёл маленький мальчик и, пытаясь привлечь внимание, подергал его за край плаща:

- Сэр, пожертвуйте пару монет к рождеству.

Мужчина обернулся и настороженно оглядел мальчишку – старое пальто, явно не по размеру, испачканная пылью и сажей шапка и, торчащие из-под неё соломенные волосы едва скрывали серые глаза. По одному виду мальчонки, сразу можно было понять – одна из сирот местного приюта.

Я ждал. Ждал когда Якоб, отвлечётся от этой бродяжки, и мы сможем вернуться домой, но мужчина продолжал с интересом его разглядывать.

- Сэр? – переспросил мальчик, впав в замешательство.

- Готовитесь к празднику? – наконец, спросил Якоб, мило улыбнувшись. Его собеседник, задумавшись, кивнул.

- Как вас зовут, юный господин?

Мальчик, изумлённо округлив глаза, посмотрел на Якоба, должно быть сегодня это единственный человек, произнесший доброе слово в его адрес.

- Себастьян, сэр, - запинаясь от смущения, отвечал он.

- Хм… Себастьян, а сколько вам лет?

- Пять, но я уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать сам!

- Держи, - ещё более мило, если такое было возможно, улыбнулся Якоб и протянул мальчику две-три монеты, - а хотел бы Себастьян встретить это рождество как полагается истинному графу?

Я раздосадовано отвернулся. Он что, собирается забрать его домой? Вот так просто – первого попавшегося под руку заморыша? Очередная нелепая выходка Якоба. Не смотря на то, что напарник оставлял впечатление очень продуманного, смышленого человека, я бы сказал, что часто он действовал наобум.

- Мистер Хант всегда такой добрый, - бормотала Лили, о присутствии которой я уже успел забыть. Осуждающе, ничего не отвечая, поглядел на неё.

- Вам этого никогда не понять, - наигранно хмыкнув, она, высоко задрав нос, удалилась вглубь ярмарки.

Всё так же осуждающе смотря ей вслед, краем глаза заметил возвращающегося ко мне Якоба.

- Это Ваше окончательное решение?

Якоб посмотрел на меня как на сумасшедшего. В этот момент я с бешеной скоростью прокручивал мысленно все свои слова вновь и вновь, пытаясь обнаружить подвох, а Якоб всё так же изумлённо смотрел на меня. С каждой минутой его молчания я ощущал себя всё более некомфортно.

- Алекс, - неожиданно начал он, доброжелательно улыбнувшись, - сколько мы знакомы, кажется, что уже полвека прошло с момента нашей первой встречи, ты всё ещё ко мне обращаешься на «Вы», аккуратничаешь?

Недоумевая, я всматривался в его, сияющее добродетелью, лицо. Мы действительно были давно знакомы, но всё равно я его не понимал. Должно быть, мы слишком сильно различались, Якоб – человек, что называется, живущий полной жизнью, получающий от неё максимум удовольствия, никогда не унывающий весельчак, а я… я скорее один из тех самых грубых рационалистов, окружающих, подобных Якобу, любимчиков фортуны.

- Не забывай, - продолжал он, всё так же улыбаясь, - мы ведь играем роль прилежной семьи, где это видано, чтобы сын обращался к своему любящему отцу на «Вы»?

- Извини, не могу привыкнуть.

Вот и теперь, я не понимал своего напарника, он собирался совершить совершенно абсурдную вещь, более того, мешающую работе, а сам, будто того не осознавая, цеплялся за мелочи.

- Я собираюсь усыновить его, - неожиданно серьёзно начал Якоб, - он хороший малый, не могу позволить ему сгинуть в этом затхлом месте.

- Разве разумно так поступать в нашей ситуации?

Опять эта идиотская улыбка каждый раз застающая меня врасплох, временами мне казалось, что под ней Якоб пытался скрыться от меня.

- И давно ты утратил веру в людей?

Недоумение – моя сегодняшняя маска, не сползающая с лица. Какое мне дело до людей? Это только декорации, на фоне которых мы вынуждены жить. Почему периакты должны играть какую-либо роль в нашей пьесе?

- Они вовсе не так глупы и нелепы, как ты думаешь.

- Дело Ваше, - мужчина осуждающе посмотрел на меня, помедлив, я исправился, - твоё.

Иногда я всерьёз задумывался – осознаёт ли напарник что делает?

Глава вторая
A leopard cannot change its spots

Солнце спешило покинуть небосклон и, накрывшись одеялом из густых верхушек деревьев, отойти ко сну. Ночной сторож – месяц, нехотя поднимался на свою вахту. На безоблачном небе одна за другой зажигались звезды, будто освещая путь этому исхудалому сыну луны.

В такие минуты хочется лишь сидеть у камина, закутавшись в шерстяной плед, шелестя страницами старого доброго романа. Прерывистое потрескивание дров успокаивало, погружало в сон.

- Чай, My-Lord, - прозвучал неподалёку мягкий голос.

- Да, конечно, - отозвался я, должно быть, задремал и уже вовсе потерял связь с реальность. Мужчина в чёрном фраке – наш дворецкий Чарльз, поставил на журнальный столик поднос и принялся манерно наливать чай.

Чарльз - ещё один странный человек в нашей компании, задачи его и Лили были схожи, но в отличие от Лили, он никогда не пререкался, не перечил и всегда сохранял должную официальность. Когда ему выпал шанс сыграть примерного дворецкого, он совершенно не возражал, казалось, вжился в роль, это не просто театральная постановка, это его жизнь. Жизнь, которую он не считал ни хорошей, ни плохой, просто принимал такой, какая есть, относясь к своей работе с должным уважением. Этот человек часто вызывал у меня восхищение, если в этом доме и можно было у кого-то поучиться, так только у Чарльза, однако он был не многословен, ведь это не входило в его роль, не говоря уже о том, чтобы учить жизни господ.

Звук внезапно хлопнувшей входной двери вырвал меня из раздумий. Я замер, прислушиваясь к каждому шороху и искренне надеясь, что Якоб отказался от своей задумки. Эти секунды длились вечность.

- Пойдём, я покажу тебе твою комнату, - послышался, наконец, из холла голос Якоба.

- У меня будет своя комната? – звучал в ответ детский голос.

Похоже, что мои надежды не оправдались. Обреченно я продолжал вслушиваться, пытаясь услышать объяснения или хотя бы намек на них. Якоб с Себастьяном отдалялись, пробираясь вглубь здания, скоро, я едва мог улавливать их голоса. Как только всё опять стихло, меня вновь накрыла волна сомнения. Я никак не мог смериться с мыслью, что помимо нас с Якобом и Чарльзом, здесь будет жить Себастьян. Больше всего меня беспокоила мысль, что теперь, те роли, которые мы играли на людях, придётся играть и в присутствии Себастьяна. Дом для меня был местом, где я мог отдохнуть, не заботясь ни о какой конспирации, разыгрывать представления для одного зрителя было неразумно.

- Доброй ночи, сэр, - вновь прозвучал голос Чарльза, обращённый куда-то вдаль, я понял, Якоб пришёл всё же поговорить со мной.

- Доброй, Чарльз, не могли бы вы нас оставить?

- Конечно, сэр.

- Алекс, - обратился ко мне Якоб, как только дворецкий покинул гостиную, - я бы хотел с тобой серьёзно поговорить.

- Какое совпадение, - хлопнув книгой, я небрежно отбросил её на журнальный столик.

- Не иронизируй, - он подошёл ближе и остановился напротив, возле камина, - это действительно важно. Если ты ценишь то место, которое сейчас занимаешь, тебе необходимо с этим смириться.

- С тем, что ты приводишь в дом всякий сброд?

- Не называй его так! Он не многим отличается от нас. Оглянись вокруг, - резко повернувшись, мужчина присел на соседнее кресло, - их больше, и если мы хотим выжить…

- Их всегда было и будет больше, - оборвал я Якоба, - таков закон. Ты не хуже меня знаешь, чем нам грозит перенаселённость, мы просто поглотим сами себя…

- Мы вынуждены жить среди них! – Напарник стукнул кулаком по столу, - нам необходимо научиться жить среди них, быть как они, чувствовать как они и думать как они.

- Чему может научить ребёнок, ещё ничего не смыслящий в жизни?

- Дети, порой, куда умнее, нежели опытные старцы.

Хмыкнув, недоверчиво посмотрел на собеседника. Якоб никогда не пытался меня уговаривать, скорее хотел дать разумное обоснование своим действиям, нужно признать, что и я не всегда так категорично относился к его поступкам, иногда пытался принять его точку зрения и по-своему наделить смыслом. Вот и в очередной раз я ломал над этим голову.

Говорят «устами младенца глаголет истина», детей часто упрекают в ещё несформировавшейся жизненной позиции, это не совсем так, ведь им просто ещё не были навязаны устоявшиеся в обществе правила, нормы и догмы, поэтому дети способны мыслить самостоятельно, индивидуально, искать правду там, где её давно не ищут старшие. Тяга к познанию заложена в каждом человеке, она лишь притупляется с возрастом, когда мир начинает представляться изученным во всех своих гранях, и каждый новый день превращается в отголоски прожитых лет.

Я вновь попытался расслабиться, сосредоточившись на наступившей тишине, но этот инцидент никак не выходил у меня из головы. «Она» оставила меня с ним, чтобы он обучал меня, вместо этого мы бегаем по ярмаркам и занимаемся устройством жизни сирот. Быстро поднялся с кресла и, накинув пальто, направился к выходу.

- Куда ты?

- Прогуляюсь.

- Ночью? Это опасно.

- Я сам о себе могу позаботиться.

- Алекс, я настаиваю, - встал в позу Якоб, - я всё ещё несу ответственность за тебя.

Должно быть, я был крайне непослушным сыном и ужасным учеником, как не старался Якоб, я всегда делал всё так, как хотелось мне, скорее из принципа, не терпел над собой шефствования.

Почти не обращая внимания на отца, быстро застегнул пуговицы и, хотел было выйти, но Якоб ловко поймал меня за руку.

- Они ищут нас, - едва слышно произносил он, - уже так близко, что ты даже представить себе не можешь!

- Ты помнишь все наши встречи с ними? Они никогда не добивались своего, - резко выдернув руку, сбежал вниз по ступенькам и пошёл вдоль улицы.

Либо Якоб меня недооценивал, либо действительно волновался, хотя это тоже был спорный вопрос. На нём лежала ответственность за меня, он клялся «Ей», что позаботиться обо мне, обучит всему, чему сможет, но действительно ли он переживал за меня? Ведь, случись что со мной, ему не сносить головы, я никогда не исключал того, что он просто боится за свою жизнь. Возможно, я должен был призирать его за это, ведь задание, которое «Она» ему поручила, важнее единичной жизни. Между долгом и личными проблемами, я всегда отдавал предпочтение долгу. Не смотря на это, предпочёл бы не осуждать Якоба, ведь страх смерти – первородный страх, свойственный каждому живому существу.

Уайтчепел, казалось, никогда не спал, более того, ночью жизнь бурлила с большей силой, нежели днём. Узкие избитые улочки кишели людьми, толкающимися, прокладывающими себе путь. В этом своём рвении они напоминали тараканов, крыс пытающихся урвать свой кусок. И суета, суета кругом.

Вывалившиеся из трактира пьяницы распевали песни на незнакомых языках, так сильно объединял иммигрантов эль. Меж всей этой возни выпрашивая деньги и предлагая развлечься, мелькали женщины в разноцветных платьях.

Несмотря на всё своё несовершенство, Уайтчепел был моим излюбленным местом. Никто из моих преследователей никогда не сунется в подобные места, им ни к чему лишние проблемы.

В этом разносортном балагане я был, словно белая ворона, да к тому же Якоб недавно выбил титул графа. Местное ворьё уже давно наблюдало за мной, пуская слюнки и выжидая момент, даже не думая о том, чем им может это обернуться. Впрочем, меня это не беспокоило, Уайтчепел и без того уже долгие годы утопал в крови. Власти давно не обращали внимания на этот грязный, полный иностранцев, аппендикс Лондона. Здесь я, пожалуй, был полностью свободен в своих действиях.

Пройдя чуть дальше середины улицы, я завернул в небольшой переулок. Свет фонарей почти не доходил сюда, а здания с надстроенными этажами едва ли не скрывали небо. Одно из немногих мест Уайтчепел, где было тихо. Отсюда прекрасно просматривалась Хай-стрит, а царившая тишина создавала приятный контраст шумной главной улицы и невзрачного закоулка.

Ритмичные шаги эхом разносились в полумраке. Где-то на другом конце, вдоль улочки не торопясь шёл невысокий мужчина в клетчатом плаще и войлочной шляпе.

- Доброй ночи, - произнёс я, как только незнакомец проследовал мимо.

- Доброй, - едва слышно, почти шепотом, ответил человек и, остановившись, настороженно обернулся. Должно быть, не заметил меня, или вовсе не узнал, хотя… кто знает, не исключено, что он просто не хотел этой встречи.

- Кто на этот раз?

Вопрос, похоже, заставил его сильно задуматься, он искоса посмотрел на меня.

- О чём вы?

- Прошу, не пытайтесь скрыть это, - уподобляясь своему собеседнику, я, в полголоса, добавил, - от вас веет смертью.

- Я уже давно сошёл с этого пути.

- Вы искусный лжец, но, увы, то, что вы несёте за пазухой, принадлежит не вам. Попытайтесь убедить меня в обратном.

Недовольно фыркнув, мужчина поправил плащ, стараясь получше спрятать едва заметный свёрток, сочившийся кровью. Запустив руку в карман плаща, он достал небольшой стеклянный сосуд на половину заполненный бордовой жидкостью.

- Вам это нужно? – аккуратно протянул его мне.

Внимательно рассматривая бутыль, я наблюдал, как отражается от её граней тусклый свет ночного фонаря.

- Кто она?

- Зачем вам это знать?

- Действительно, - ловко спрятал сосуд в карман, - незачем, просто интересно о ком завтра напишут в прессе.

- Прочему вы обратились именно ко мне?

- Вы мастер своего дела, Джек, - ухмыльнулся я, - с вами приятно иметь дело.

- Странно слышать это от проклятого.

- Неужели вы суеверны?

- Нет. Наверное, я уже не должен чему-либо удивляться.

- До скорой встречи, - поспешил я прервать разговор, заметив, что и собеседник не видел больше в нём смысла.

- Прощайте, - всё так же, полушёпотом ответил мужчина и, вырвавшись из переулка, умело затерялся в суете Хай-стрит.

Люди, подобные Джеку, часто привлекали моё внимание. Во все времена и эпохи человечество пыталось найти своё место под солнцем, иногда честным, праведным путём, но чаще путём бесчинства, но, несмотря на выбранную дорогу, особое внимание уделялось оправданию, осуждение – их главный страх. Такие, как Джек, отдавали во власть греха и преступлений всего себя без остатка даже не пытаясь найти себе оправдание, осознавая свои поступки, и, как не странно, в этом находили своё призвание, своё «уютное местечко» под всеобщим светилом. Тьма разъедала их изнутри, поглощая человечность, превращая в жестоких и расчетливых зверей, а они, без доли угрызений совести, хватали в этом наслаждения.

Руководствуясь своей принципиальностью, я предпочитал не вмешиваться. Эта не моя эпоха и не моё время, я – лишняя нить в этом полотне судеб, про которую Мойры давно забыли. Всё, что мне остаётся – наблюдать. До чего же омерзительна была эта каждодневная рутина, изо дня в день повторение одного и того же сюжета – серое небо и сгущающийся над городом смог, люди, спешащие на смерть, если кто и мог принести сюда новые краски, так это Джек. Уже несколько месяцев, он орудовал скальпелем, окрашивая окраину Лондона в английский красный.

Ночь подходила к концу, и я спешил вернуться домой.


Когда я ещё только поднимался по ступенькам, Чарльз уже мелькал в открытых дверях.

- Добро пожаловать, милорд, - как всегда, полным спокойствия голосом, произнёс он.

Одна из интереснейших особенностей нашего дворецкого, не знаю, как он догадывался о моём возвращении, вряд ли караулил около двери.

Пройдя в холл я, не мешкая, хотел отправиться в свою комнату, но проходя мимо гостиной, краем глаза уловил силуэт Себастьяна, сидевшего на полу возле камина.

- Мистер Хант волновался за вас, - заметил меня мальчик и повернулся, - Чарльз совсем недавно уговорил его отойти ко сну.

Бывают такие люди, которые одним своим присутствием способны испороть настроение, Себастьян оказался одним из таких. Не знаю, чем мне не угодил этот ребенок, ведь все мои претензии были направлены строго на действия компаньона, мальчишка – скорее побочный эффект, напоминающий о Якобе.

- Что ты здесь делаешь? Почему не спишь?

- Мне было страшно одному, - смущаясь, начал мальчонка, видимо заметив моё предвзятое отношение к нему, - в приюте я жил с Карлом и Уильямом в комнате, и нам было не страшно. Здесь такая большая и тёмная комната. Ребята часто рассказывали истории про оборотней и вампиров, теперь мне страшно, - мальчик слезливо посмотрел на меня, должно быть, пытаясь вызвать сочувствие. Этот его навык, наверняка, был тщательно выработан долгими холодными днями, что он попрошайничал на площади.

- У вас ведь в доме нет икон и распятий, они могут легко придти, - расстроено мальчик обнял колени и придвинулся ближе к камину.

Да, и бывают такие люди, которые способны вмиг поднять настроение.

- Что за чушь? – я непроизвольно улыбнулся.

Себастьян изумлённо посмотрел на меня. Вероятно, я ненароком нарушил границы его веры. Эти его приятели из приюта, действительно рассказывали небылицы о ночных монстрах? О том, что религиозная символика может как-то их остановить? Сколько бы лет не прошло со времён средневековья, а они всё ещё продолжают верить сказкам.

Хмыкнув, я предпочёл промолчать. Разубеждать Себастьяна бесполезно, это только сильней напугает его, а утешать я не умел, да и не изъявлял желания.

Оставив мальчишку наедине со «страхом», я поднялся наверх, в свою комнату и, закрыв дверь, наконец, почувствовал себя спокойнее. Если дом уже не был единственным местом, где я мог быть самим собой, то, как минимум таким местом оставалась моя комната.

Достав из кармана стеклянный сосуд и открыв его, перелил жидкость в бокал стоящий на столе.

Вампиры значит… С каждым годом это начинает забавлять меня всё больше. Не знаю, кто изначально придумывает все эти байки, но он достоин похвалы. Кажется, мать святая инквизиция прекрасно знакома со всеми способами изничтожить нечисть любой крови. Интересно, пытались ли они разубедить кого-либо в достоверности всем известных мифов? Хотя, если бы все узнали правду, не стало бы это проводом для паники? И, даже если так, это могло бы привлечь новых добровольцев в ряды инквизиторов. Хотя война бы стала ожесточённее…

Поднеся бокал к губам, сделал пару глотков. Кислая… с явным привкусом спирта. Уже несколько месяцев Джек занимается полюбившимся ему делом, но из раза в раз не меняется, ни метод, ни жертва. Что ж, стабильность – признак мастерства, но не прогресса. Искать кого-то другого, нет ни желания, ни времени, да и Джек не так-то уж и плох. Это всё моя излишняя придирчивость.

Глава третья
Live for today for tomorrow never comes

Никогда раньше Англия не была столь мрачной, как сейчас.

Эта новая эпоха… эпоха технического прогресса, продвигает идею о совершенстве человека, о том, что природа должна служить ему на пользу. Пока престарелые, зачуханные профессора ютясь в коморках, работают во благо науки, небо Лондона затягивает густая дымка, вырывающаяся из трахей многочисленных фабрик и пылью оседающая на крыши домов.

Сидя на подоконнике своей комнаты, я наблюдал за уличными мальчишками, сгребающими пепел неба в сугробы. Наивные, они никогда не видели настоящего снега.

Ночь спешила стиснуть город в своих тёмных объятиях, один за другим зажигались фонари. В этом бледно-желтом свете зима сверкала ничуть не хуже праздничной мишуры, так же ярко и фальшиво.

Поёжившись, я посильнее закутался в плед.

- My-Lord, мистер Хант хотел бы с вами поговорить, - внезапно послышался голос Чарльза. Вздрогнув, от неожиданности, я обернулся. Да-а, надо с этим что-то делать, если так пойдёт и дальше, я вовсе потеряю всякую бдительность.

- Хорошо, я сейчас спущусь, - откликнулся я, - он с мальчишкой?

Дворецкий кивнул.

Я уже начинал верить в то, что это мне приснилось, точнее я пытался убедить себя в этом, но нет, к великому сожалению это был не сон.

Спрыгнув с подоконника, я нехотя побрёл на первый этаж.
Встреченная мной реальность оказалась ещё хуже, чем я мог представить.

В холле, возле двери, Якоб суетливо вертелся вокруг Себастьяна, примеряя ему различные накидки и шапки, пытаясь вылепить из сиротки настоящего интеллигента. Все старания моего компаньона были напрасны, ни одна вещь мальчику не подходила, не говоря уже о том, что всё это смотрелось на нём намного хуже, нежели прежние обноски.

Вампир, проживший ни одно столетие прыгающий вокруг смертного словно заботливая нянька… Если я бы этого не видел своими глазами, принял бы за шутку.

- Хотел поговорить со мной? – произнёс я, спустившись с лестницы. Чуть не подпрыгнув от внезапности, Якоб обернулся.

- Алекс, ты словно тень, - слегка рассмеялся мужчина, - иногда пугаешь меня.

Я неодобрительно посмотрел на него. Он ведет себя глупо, неподобающе, как будто прожитые годы никак на нём не сказались. Совершенно не ценит то, что имеет, теперь мне, пожалуй, интересна причина, по которой он согласился на обращение. Похоже, смертная жизнь была для него предпочтительнее. Временами мне казалось, что Якоб живет не одной вечностью, а множеством мелких смертных жизней. Сейчас он Якоб Хант, потом, возможно, будет Робертом Уайтом, при этом Роб не будет иметь и малейшего представления о том, кто такой Якоб.

- Я чувствую себя негодяем, когда насильно заставляю тебя бегать со мной по пустякам, - с интонацией, будто извиняясь, начал Якоб, - но в этот раз я бы хотел просто попросить.

Попросить меня составить ему компанию на очередной техногенной выставке? Он ведь знает мой ответ, зачем спрашивать? Услышав очередное «нет» начнёт в красках расписывать всю прелесть нашего времени. К великому сожалению моего напарника, я не испытывал симпатий к современности.

- Это всё, что ты хотел сказать?

Моментально изменившись в лице, Якоб осуждающе посмотрел на меня. Да-да, я помню «быть таким как они» и много «их» посещают подобные мероприятия?

- Как я уже говорил, я не буду тебя заставлять, в конце концов, теперь могу взять с собой Себастьяна, - Якоб с особой любовью посмотрел на стоящего неподалёку мальчика.

Меня не столько раздражала его внезапная привязанность к мальчишке, сколько халатное отношение к работе. Я был рад тому, что наконец-то у напарника появилась компания, он не будет больше беспокоить меня, но ведь Себастьян был человеком, как Якоб позволил себе привязаться к нему?

Кивком я указал напарнику в сторону гостиной, предолгая продолжить разговор там. Довольно стоить предположения, мне необходимо было всё узнать сейчас, и я собирался добиться ответа любой ценой.

В гостиной царила мгла, свет из холла сюда почти не проникал. Облокотившись на стену, в очередной раз я ожидал Якоба, пока тот возился с мальчишкой. Якоб не заставил себя должно ждать, уже спустя пару минут его силуэт появился в дверях.

- Ты слишком сильно к нему привязался, - прошептал я, чтобы стоявший в холле Себастьян не мог слышать наш разговор, - что будешь делать, если он узнает правду?

- Ты боишься, Алекс?

- Нет.

- Не ври мне, - Якоб подошёл ближе, будто пытаясь заглянуть мне в глаза, - ты никогда не умел врать. Он действительно, рано или поздно всё узнает и тогда… «Мы должны прикрывать свои следы кровью» - таков закон и ты прекрасно его знаешь, если я не смогу выполнить свой долг, сможешь ли ты сделать это?

Убить мальчишку? Что он о себе возомнил? Разве не он привел его в наш дом? Намеренно? Чтобы я привязался к нему, а когда Себастьян узнает правду, я должен буду его убить? Всё ясно, хочет поставить меня перед выбором между долгом и чувствами, что ж, он просчитался.

- Ты сомневаешься во мне? – переспросил я.

Неужели Якоб не верит, что долг для меня всегда был и будет превыше всего? Если понадобится, я избавлюсь от чувств, я забуду о жалости и сострадании, мне безразлично число жертв и неважно от кого мне придётся избавиться во имя «Её».

- Ты боишься, Алекс, боишься оказаться некомпетентным, - продолжал мужчина, - человек живет, только потому, что знает – он не вечен. Осознание приближения смерти движет им, он обязательно должен чего-либо достичь до встречи с ней, а потому смысл жизни его – постоянное движение, изменение. Вампиры же вынуждены искать новые источники движения – смерть не властна над проклятыми. Всё, что ты делаешь, ты делаешь только для себя, ты используешь «Её», как свой источник движения, «Её» приказы побуждают тебя к действию. Ты поглощён страхом, боишься не оправдать «Её» надежд, ведь тогда, она больше не обратится к тебе, ты вечность будешь тратить на поиски кого-то другого.

Я чувствовал, как мое терпение заканчивалось, и кулак норовил скользнуть ему по челюсти. Заметив это Якоб, подстрекательски ухмыльнулся:

- Будешь отрицать? Ради чего ты живешь? Только ради «Неё»? Как бестолковая шавка введешься на любую «Её» уловку, это не преданность, Алекс, это пресмыкание.

- Ты ведь тоже подчиняешься «Ей», разве не по «Её» приказу ты возишься со мной?

Мужчина не отвечал, испытывал моё любопытство, не раскрывал всё карты сразу, а быть, может, это просто доставляло ему удовольствие. Ничего не объясняя, он выскользнул обратно в холл.

- Якоб!

Ответа не последовало, спустя пару секунд послышался скрип закрывающейся входной двери.

В бешенстве я упал на диван.

Нет, он издевается надо мной! Ушёл! Полностью проигнорировав. Неужели этот мальчишка стал важнее «Её» приказов? Мысли путались в голове. Тем, что я есть, я обязан «Ей», моя жизнь принадлежит «Ей» и я не могу с этим ничего сделать. А Якоб... намеренно обходит приказы, идиот, он ведь понимает, чем ему может это грозить. Я ошибался, когда предположил, что он возится со мной из-за страха смерти, что для него более ценно? Что может заключиться в этом мальчике?

Это никак не укладывалось в моей голове, казалось, что распрощавшись с человеческой жизнью мы, волей неволей, приняли законы древних, обязались их соблюдать, отбросив все человеческие предрассудки. Он знал, на что идёт, пути назад уже нет. Чего он хочет добиться?

Внезапно за окном послышался протяжный вой. Вскочив, как на пожар, я подбежал к окну и осторожно выглянул - почти пустая ночная улица покрытая белым ковром. Показалось? В последнее время я чересчур рассеян, спокойная жизнь не для меня и я уже начал терять хватку. Я вполне допускал возможность того, что мне могло показаться, но, ни логические доводы, ни самовнушение не могли перебить пробудившуюся настороженность.

Сегодняшняя ночь становилась ярче с каждой минутой, округлый лик ночного светила продолжал бродить по покрывалу звёзд.


Досадно… Досадно, что Лондон всё так же холоден и в радости, и в печали.

Лёжа на кровати, я сверлил взглядом потолок, начинало казаться, что я уже знаком с каждой трещинкой и неровностью.

Якоб вчера не вернулся домой. Мне не нужно прочёсывать город в его поисках, я всегда доверял чутью и холодящему с раннего утра ознобу. Это чувство опустошения было мне прекрасно знакомо, Мойры часто обрывали соседние нити судеб. Раньше это злило, угнетало, неоднократно охватывало неукротимое желание мстить. Так прошло много лет, прежде чем я понял, что месть – это бочка без дна, не имеет значения ни число жертв, ни их причастность к смертям моих близких, бочка не заполнится никогда. И всё же, я ничего не мог сделать с горечью потери, раньше это было больно, а сейчас… просто досадно.

Что-то вчера пошло совсем не так, как хотел Якоб, этого не должно было случиться. В такие минуты я невольно упрекал себя в равнодушии. Я опускался до уровня серой массы, которую так ненавидел, я искал себе оправдание. Вчера мы с ним поссорились, поэтому мне безразлична его смерть? Всё совсем не так. Я слишком много времени уделил апатии и, похоже, она взяла надо мной власть. Это были две стороны одной медали, я не испытывал жалости и сочувствия к врагам, беспрекословно исполнял «Её» приказы, но точно так же, я не знал любви к близким, которые воистину были достойны этого. Сказать по правде, я даже не различал «своих» и «чужих», была только «Она» и её распоряжения.

Собравшись с силами, я спустился вниз, Чарльз, похоже, так же не спал всю ночь, но сил это ему не убавляло. Он носился по дому протирая пыль с полок и перемывая, по несколько раз, и без того чистую посуду.

- Милорд, вы читали утренние газеты? – взволнованно спросил он, заметив меня на лестнице.

- Нет.

Пройдя в гостиную и, устроившись в кресле, я наблюдал, как разгораются недавно заброшенные в камин паленья. Чарльз следовал за мной, будто хотел меня о чём-то оповестить.

- Я уже знаю, - опередил его я.

Дворецкий подошёл ближе, по одному выражению его лица я догадался – собирается соболезновать.

Я никогда не умел искренне говорить о своих чувствах, всегда, когда я пытался высказать сожаление или же напротив, благодарность, это выглядело ещё более наигранно, нежели моя нынешняя роль. Как никто другой я понимал всю сложность таких слов, понимал, как непросто бывает их произносить. Они имели особую ценность, это были те самые слова, для которых необходимо было определённое время и час, нельзя бросаться ими просто так.

- Не сейчас, - остановил я Чарльза, соболезнования мне были совсем ни к чему. Дворецкий считал, своим долгом, ободрить меня, но я бы чувствовал себя более комфортно, если бы он промолчал.

Я пытался забыться, а слуга, похоже, не был равнодушен, за ту пару минут, что я наблюдал за ним, он разбил тарелок пять, не меньше. Собирая осколки, дворецкий, якобы случайно оцарапывал ладони, на самом деле пытаясь заглушить душевные переживания физической болью.

- Милорд, похоже, к вам пришли, - Чарльз жестом указал на окно, за которым, возле забора, едва виднелась чья-то тёмная фигура. Это был Джек, сомнений не могло возникнуть.

Надев пальто, я вышел к своему старому приятелю. Мужчина нервно прогуливался вдоль ограды и о чём-то сосредоточенно думал.

- Уже знаете? – насторожился он, едва заметив моё приближение.

- Да.

- Вы ведь прекрасно понимаете, - засунув руки в карманы, Джек пошёл вдоль улицы предлагая пройтись, - прессе не дают свободы, полиция умалчивает о подробностях. Я позволил себе провести небольшое расследование, увы, я не нашёл убийцу, но должен признать странностей здесь много.

- Ближе к делу.

- Во время убийства, в районе Вест-Энда, видели огромного пса.

Я остановился и подозрительно посмотрел на Джека. Ему не было смысла мне врать, если принимать его слова на веру, то, что значит «огромного пса»? Оборотня? Тот вой... Я вспоминал вчерашнюю ночь, около часа я провёл у окна, но ничего так и не заметил и всё же, мне не показалось, он действительно был, но что оборотню делать в крупном городе? Эти создания ночи обитают исключительно в лесах и степях, как он мог попасть в город? Если он забрёл сюда случайно, то, как минимум, должны были быть известия о жертвах на окраинах.

- Вы уверенны в своих источниках? – переспросил я, быть может, это были только догадки.

- Они мне никогда не лгут, - поспешил заверить Джек, - я новичок в этом деле, но мне это тоже показалось странным. Псы огромных размеров сами по себе не возникают в центре Лондона.

- И что вы думаете по этому поводу?

Мужчина задумался и, в раздумьях посмотрел на небо, будто забыл текст, а тучи служили ему суфлёром.

- Его вели.

- Вели?

- Он аккуратно преодолел окраины, спокойно прошёл по улицам Лондона и напал только на мистера Ханта. Как вы знаете, - Джек опустил взгляд в пол, - оборотни не контролируют себя во время полнолуний и нападают на любое живое существо, которое встретится на их пути. В данном случае, не похоже чтобы он сделал это по своей воле.

Вели, значит… кому это могло понадобиться, а главное – кому это было под силу? Если только нашим преследователям удалось заполучить пёсика в свои ряды…

- Уже несколько месяцев прошло с момента нашего прибытия, - задумался я, - до сих пор в городе было тихо, вряд ли оборотень всё это время был здесь.

- Если бы он был в Лондоне до вас или прибыл вместе с вами, - Джек, казалось, понял мою мысль, - то, несомненно, заявил бы о себе.

- Вчера было полнолуние, если он впервые появился вчера, то прибыл он не менее месяца назад, вместе с этими, - кивком указал в сторону пристани, - иммигрантами.

- Проверка всех прибывших за месяц может занять много времени.

Я не мог оторвать взгляда от пристани, внимательно всматривался вдаль, конечно, отсюда ничего нельзя было разглядеть, но теперь я знал, где искать. Вмиг забыв о своём собеседнике, я решительно двинулся в ту сторону.

- Куда вы? Вы сможете его найти? – вопрошал Джек.

Его голос звучал отдалено и почти не воспринимался мной. Уже не слушая и не пытаясь что-либо услышать, я, ускоряя шаг, бросился к причалу, будто что-то звало меня туда. Было невозможно определить что именно, меня переполняло странное чувство, что-то родное, покинутое и оставлённое, тем не менее, с каждым шагом я ощущал отторжение. Словно давно забытое, ужасно неприятное воспоминание, тянуло меня к себе, маня старыми добрыми временами, когда на небе ещё можно было разглядеть звёзды.

Я не заметил, как через несколько минут уже был на пристани.

Выстроившиеся в ряд корабли, толпы людей разных цветов кожи, вероисповеданий и национальностей поднимались и спускались по трапу, таща за собой сумки и ящики. Я остановился, вся эта толкотня сбивала меня с толку, мешала сосредоточиться, казалось, что я уже потерял то, что так влекло сюда.

Внезапно пронесшийся мимо запах мирта ввел меня в ступор. Резко обернулся, вглядываясь в толпу: спешащие по своим делам иностранцы, мелькающие повозки и носильщики – ничего, что могло бы привлечь моё внимание.

Вдруг Джек схватил меня за рукав, видимо пытаясь удержать.

- Вместе с мистером Хантом видели маленького мальчика, - прерывисто говорил он, пытаясь отдышаться от пробежки, - вы его знаете? Он может быть…

- Я знаю о нём, - прервал я его, - Якоб недавно усыновил его, - выдернув руку из цепких лап мужчины, я вновь огляделся по сторонам.

Нет, я не мог ошибиться, я помнил этот запах храмовых цветов ещё с детства. Здесь в Лондоне… это не могло быть случайностью, если только… «Она» уже здесь?

Цецилия выбрала крайне неудачное время для визита.

- Сэр, - позвал Джек, - утром в тяжелом состоянии ребенок был доставлен в больницу святого Фомы.

- Что? – крайне изумлённо переспросил я, моментально забыв обо всём остальном. Что значит доставлен в больницу? Оборотни никого не оставляют в живых, никогда.

- Мальчишка жив?!

Глава четвёртая
A volunteer is worth twenty pressed men

По комнате разносился ритмичный стук старинных часов.

Я стоял на пороге, не смея даже шевельнуться, весь мир, казалось, сузился до маленькой девочки, сидевшей возле камина. В эти минуты я даже не ощущал себя частью реальности, будто кто-то нажал на «стоп-кадр».

Чарльз покорно разливал чай, будто ничего не замечал, просто продолжал выполнять свою работу.

Наконец, ощутив связь с реальностью, я сделал пару шагов вперед, девочка обернулась и оценивающе взглянула на меня.

В последний раз я видел её лет 30 назад, если не больше, но никогда не переставал удивляться. Я сменил уже около десятка масок - был и воином, и графом, приходилось даже надевать маску бродяги, скитальца, а она… совсем не изменилась за столькие годы. Все та же манерность, потухший, не свойственный детям взгляд, те же белоснежные волосы и глаза цвета стали.

- Цецилия… – сорвалось с моих губ, будто случайно.

- Salutant, Lucius, - слегка улыбнулась девочка.

До последнего я не верил, что это действительно «Она». Охотники уже около полугода у меня на хвосте, было крайне неразумно приближаться ко мне и, тем не менее, «Она» здесь.

С тех пор, как совет древних поставил её во главу Проклятой Империи, за ней охотятся не только инквизиторы. Уже несколько веков враждебные династии пытаются заменить её своим преемником, чем вынудили отправиться в бессрочное путешествие.

Разумеется, изначально Цецилия заботилась о хорошей охране, но такое количество странных людей вокруг маленькой девочки вызывало слишком много подозрений, династиям не составляло труда найти королеву, о её передвижениях было известно всем. Нападки продолжались до тех пор, пока не пал последний воин, никогда Цецилия не была так близка к смерти, как тогда, но ей удалось бежать. В результате она отказалась от сопровождения, это помогло скрыться, но вместе с тем, она подвергала свою жизнь большой опасности.
Путешествуя по миру, королева часто пользовалась помощью вурдалаков – людей, впавших в зависимость от крови вампира и готовых на всё ради сладкого яда своего лорда, однако смертные ничего не могли сделать против династий. Вскоре Цецилия пришла, как ей показалось, к единственному верному решению – она предпочла создать только одного, верного лишь ей вампира, способного оградить королеву от врагов.

Этим вампиром был я.

Раньше я справлялся со своими обязанностями, но, увы, мировые часы, в отличие от моих, не стоят на месте. С каждой новой эпохой я становился всё более бесполезным, люди изобретали более изощрённое оружие, находили новые способы борьбы с нами. Скрываться становилось сложнее, каждый следующий век был не похож на предыдущий, а я не мог забыть о прошлом, тогда Цецилия прибегла к помощи Якоба – мастера маскировки, и поручила ему моё обучение.
Долгие годы я провёл под присмотром Якоба, он хотел, чтобы я не выделял себя среди людей, но я боялся забыть о том кто я, привыкнуть к людям, понять их. Я не хотел стирать границы между нами.

Мы должны хранить в тайне наше существование и любой, кому довелось узнать о нас, должен был встретить смерть. Таков закон, конечно, неоднократно он приступался, любой малозначимый кровосос мог нарушить таинство, любой… но только не страж королевы. Я никогда не был особо аккуратным и, как правило, свидетели были всегда, нам с компаньоном, часто приходилось менять города, оставляя за собой алые следы, тянущиеся от холодеющих тел. До последнего я не придавал этому особого значения, пока на наш след не напали инквизиторы, впрочем… это тоже не было проблемой, если не убить их, то сбежать мы всегда могли, однако пару дней назад они, похоже, получили преимущество. Им удалось покончить с Якобом, но как? Для меня это было не только главной загадкой, но возможно, этим я пытался объяснить столь внезапный приезд Цецилии, я не исключал того, что «Её» это может тоже интересовать.

Сейчас «Она» вновь сидела передо мной, я бы даже сказал «как в старые добрые времена», но спустя столькие годы, это представлялось мне настолько странным, что я всё ещё не мог в это поверить.

Придя в себя, я приклонил колено, как подобает этикет. Цецилия мило улыбнулась, будто считала эту традицию лишней, подойдя ближе, она обняла меня.

Тишина.

Такой тишины я давно не слышал. В последнее время часто раздражал Якоб, ему никогда не сиделось на месте, он вечно тащил с собой на ярмарку, спектакль, официальный приём, а мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое. Наверное, не стоит так о нём теперь говорить, но вопреки морали и нравственности, я не мог не признать, что сейчас, окутанный спокойствием и осознанием того, что он меня больше не потревожит, я действительно был счастлив.

- Мы давно не виделись, Луций, - пронёсся милый сердцу голос.

Зачем она здесь? Узнала о Якобе и решила взять всё в свои руки? Нет, вряд ли, она уверенна во мне. Тогда зачем? Не похоже, что она просто соскучилась, в последнее время она, как и я, утратила большую долю чувств.

- Я всего лишь хотела проверить, как идут дела, - будто прочитала она мои мысли.

Нет, конечно же, мы не обладали телепатией, она знала меня ничуть не меньше чем я сам. Знала всё, вплоть до предпочтений в погоде и городах, я не имел ни единой возможности что-либо скрыть, хоть и на первый взгляд это может показаться жутким, я так не считал. У меня не было тайн, которые нужно было скрывать от «Неё».

- Смерть Якоба стала неожиданностью для нас всех, это вовсе не входило в мои планы, его убийц скоро найдут, - заверила она, запустив пальцы в мои волосы, поглаживая, словно верного пса.

Мои мысли не покидали слова Якоба: «Как бестолковая шавка введешься на любую «Её» уловку, это не преданность, Алекс, это пресмыкание». К чёрту все домыслы! И не важно, как это может выглядеть со стороны! Я обязан ей жизнью и тем, что я есть сейчас! Я не видел смысла в чём-либо другом, кроме служения ей. Я гордился тем, что был одним из немногих, кому она могла полностью доверять.

- Уже сегодня ночью я покину город.

Изумлённо я посмотрел на Цецилию. Уставившись куда-то в пустоту, она, казалось, задумалась о чём-то значимом. Мне была неизвестна её настоящая причина приезда, но я был уверен в одном – для неё это было важно, настолько важно, что она смогла выкроить пару часов на это посещение.

- Вы всё ещё считаете, что я не готов сопровождать вас? – спросил я. Не знаю, на что я надеялся, быть может, в душе ещё таилась надежда на возвращение былых времен.

- Чарльз ввел меня в курс дела, и я решила, - Цецилия замолчала на пару секунд, будто накаляя ситуацию, - ещё рано.

- Рано?

Тех десятков лет, что я провел с Якобом, было достаточно для человека, но очень мало для вампира, я понимал, что был не готов.

- Это ещё не всё, Луций, - продолжала девочка, - я хочу, чтобы ты забрал мальчишку из больницы.

Забрал? Смертного? Да, Чарльз и Лили тоже смертные, но после того, как они стали вурдалаками и были посвящены во многие тайны проклятых, я перестал считать их людьми, а Себастьян… какой от него толк?

- Зачем он мне? Он будет только мешаться.

- А я тебе не буду мешаться?! – гневно вскричала Цецилия.

Внутри что-то йокнуло, не так уж и часто мне приходилось видеть «Её» в таком расположении духа не говоря уже о том, чтобы причиной её негодования был я. И всё же, кажется, я понимал, что она имела ввиду – хотела, чтобы я научился, для начала, оберегать Себастьяна, в крайнем случае, не велика потеря.

- Надеюсь, ты помнишь, что мои распоряжения для тебя закон?!

Нет, не закон, нечто большее. «Её» приказы я принимал, как свою волю, несмотря на возникающие, на мгновения, разногласия, я готов был выполнить любое, даже самое абсурдное её распоряжение.

- Я хочу, чтобы ты знал, мне неприятно говорить с тобой в таком тоне.

Раздался стук в дверь.

Едва я успел отвлечься от королевы, как Чарльз уже стоял возле двери.

- Добрый день, мисс, - деловито поприветствовал он.

- А-а-а, Чарльз, добрый-добрый, рада вновь видеть вас, - отозвался женский голос в одночасье испортивший мне настроение. Лили… опять она, Якоб теперь мёртв, что она здесь делает?

- Я не могу воспользоваться твоей помощью, - сожалея, произнесла Цецилия, - за тобой уже давно следят. Они не должны заметить меня. Ты ведь не будешь против, если я воспользовалась оставленным Якобом вурдалаком?

«Она» произнесла это так, будто я имел право возражать, это её решение с которым я могу только смириться.

- О-у, а это и есть маленькая госпожа? – ворвалась в комнату Лили и умилительно оглядела Цецилию, - какой милый ребёнок, для меня будет честью сопровождать вас.

Девочка бросила разъяренный взгляд в сторону девушки. В отличие от Лили я знал, что «Она» готова отправить на казнь любого, кто упомянет о её внешности. Цецилия была одним из древнейших вампиров Империи и, прожив не один век, она ненавидела свою внешность, ненавидела те однотипные детские роли, которые ей приходилось играть. Даже в обществе проклятых её часто не воспринимали всерьёз, что сильно злило.

Закрыв глаза и, будто ожидая, пока вся возродившаяся ненависть перекипит, Цецилия выждала пару минут.

- Чарльз приготовьте всё к долгому путешествию, - попросила она, почувствовав себя спокойнее.

- Хорошо, мисс, - согласился дворецкий и вышел из гостиной.

Бросив очередной гневный взгляд на девушку и, пренебрежительно хмыкнув, Цецилия вышла вслед за Чарльзом. Тяжело вздохнув, Лили последовала за ней.

- Лили, - позвал я девушку, остановившись в дверях, она изумлённо обернулась, - если с ней что-либо случиться…

- Да ладно вам нагнетать ситуацию, - прервала она меня, - всё будет хорошо.

- Ты совсем не осознаёшь ответственности? Её смерть будет крахом не только для меня.


В этом городе становилось чересчур опасно. С каждым днём охотники подбирались всё ближе, а я всё ещё не знал кто они, не знал, как им удалось покончить с Якобом и это ставило под угрозу мою собственную жизнь. На этом мои беды не заканчивались, я был рад приезду Цецилии, но пока инквизиторы находились в городе, я не был уверен, что она останется незамеченной, ещё больше сомнений вызывала Лили. Я был куда более спокоен когда «Она» путешествовала в одиночестве, чем когда Лили согласилась позаботиться о Цецилии до отъезда. А ещё этот оборотень… как не вовремя…

В своих раздумьях я не заметил, как добрался до больницы святого Фомы, где находился Себастьян.

- Алекс, ты пришёл! Я знал, что ты не оставишь меня! – радостно восклицал Себастьян, едва я вошел в его палату.

- Знал?

Хм, он рассчитывал на это? Неужели я действительно представляюсь ему вполне доброжелательным человеком? Я не сомневался, что Себастьян хорошо относился к Якобу, но я никогда не задумывался о его отношении ко мне.

Мальчик вскочил с кровати, чуть не запутавшись в простынях, бросился ко мне и обнял. Нет, это мне уже совсем не нравилось, Себастьян, теперь, одна из составляющих моей работы и не более того. Не могу позволить ни его, ни моим чувствам, сказаться на результате, а потому я должен исключить все возможности проявления излишней сентиментальности.

Себастьян продолжал обнимать, начинало казаться, что он пытается как можно сильнее стиснуть меня в своих объятиях. Разочарованно я посмотрел на мальчишку, не мог поверить, что мне предстоит ещё пару лет возиться с ним. Сейчас я даже не представлял себе куда отправиться дальше, что делать, а главное – как теперь всё объяснить ему. Помниться, его беспокоили эти легенды про ночную нежить…

- Ты теперь меня никогда-никогда не оставишь? – спросил мальчик с упоением посмотрев на меня. Возможно, на человека, на любого другого вампира этот полный надежды взгляд произвел бы неизгладимое впечатление, иначе говоря, задел за живое, но я ощущал себя неуютно, будто мной пытаются манипулировать. Разумеется, ни о чём таком Себастьян не помышлял, но за долгие годы жизни, я привык искать подвох во всём.

- Себастьян, - я наклонился к мальчику, собираясь всё рассказать, не хотел с этим тянуть, - я вовсе не..., - не закончив фразу, я вдруг сбился с мысли. Внимание привлекли бинты, обвязанные вокруг его шеи. Смертным не удалось остановить кровь, ткань совсем свежая, недавно была перевязка, а кровь всё так же продолжала проступать. Как только я оттянул бинт, перед моими глазами предстала большая рваная рана, похоже, оборотень просто выдрал часть плоти мальчика, а кровь... я провел пальцем по ране, кровь не такая как у смертных, слишком густая, совсем как у покойников…

- Это сделал тот волк?

Себастьян испуганно отвёл взгляд, наверное, я поступил несколько не деликатно, напомнив ему о той ночи, но теперь это не имеет значения. Хочет он того или нет, эти воспоминания будут вечно преследовать его.

- Не волнуйся так обо мне, - произнёс Себастьян, - уже почти ничего не болит.

- Забудь об этом, - я поднялся с колен, - боль больше никогда не будет столь сильной, как тогда.

Мальчик лишь изумлённо посмотрел на меня.

Если я расскажу ему всё сейчас, это может только напугать его. Я предпочел подождать следующего полнолуния, когда полностью завершиться его становление. Сомнений не было – тот оборотень не просто оставил мальчишку в живых, он обратил его. Интересно, знала ли об этом Цецилия, ведь её задание усложнялось в геометрической прогрессии.

Небо сегодня было особенным, разрозненные тучи рвали его на части, прятали за собой звезды. Сквозь этот хаос и мглу прорывался лишь глянец полумесяца. С тех пор, как меня затронуло проклятие вампира, я был прикован к ночному небу ничуть не меньше оборотней. Для безопасных путешествий необходимо было знать не только о передвижениях инквизиторов, в полнолуние оборотни представляли не меньшую опасность, а потому я, словно шпион, следил за изменением огромного глаза ночи.

Эта информация, сейчас, оказалась как нельзя кстати, необходимо было с особой точностью рассчитывать дальнейший путь. Теперь, когда со мной был этот новоявленный оборотень, требовалась особенная осторожность.

Цецилия хотела, чтобы я научился оберегать кого-нибудь, кроме себя и велела мне использовать для практики Себастьяна, однако мне всё ещё казалось, что я к нему никогда не привыкну, а то, что его задело проклятие оборотня, ещё больше превращало меня в параноика. Я крайне пренебрежительно относился к этим зверям и всячески старался избегать контакта с ними, проще говоря – я им просто не доверял, и теперь, я не знал чего ждать от Себастьяна.

- Скорбите об отце, My-Lord? – послышался сзади голос дворецкого, неслышно вошедшего в комнату.

- Нет.

- Нет? Разве он не был дорог вам?

Воцарилось неловкое молчание, Чарльзу, по-видимому, почудилось, что он сказал лишнее:

- Прощу прощения, я не должен был этого говорить.

- Ничего, - ответил я, - всё в порядке. Часто можно видеть в театрах трагедии, драмы, разыгранные над искусственными смертями, должно быть, поэтому мы решили, что смерть обязательно должна нас волновать, что мы должны склоняться в истерике над мёртвым телом, причитать, реветь, не находить себе места.

Мужчина молчал, обдумывая услышанное, пытался понять и высказать своё предположение.

- Я ничего не чувствую, Чарльз, - опередил я его.

Впервые на лице дворецкого я уловил крайнюю степень непонимания. Да и как можно понять, что смерть человека, с которым я разменял полвека, может быть безразлична? Что ж… я рад, рад, что даже для своего вурдалака остаюсь не понятым. В некоторой степени мне это льстило.

- Вам было не по душе нахождение Себастьяна тут, вы забрали его только из-за «Её» приказа? - решил сменить тему мужчина.

- Да, но…

- Что-то не так, милорд?

- Псина знает вкус его крови, волчонок пойдёт по следу.

- Если так, то судьба мальчика решена, вы сможете что-нибудь сделать?

- Не узнаю, пока не попробую, - я непроизвольно улыбнулся. Не многие вампиры выживали в схватках с оборотнями, я не тешил себя надеждами и не так уж много мнил о себе. Я понимал, что это может плохо кончиться, понимал всю опасность, но, как и прежде, «Её» приказы были во главе всего. Я осознанно шёл на смерть, собираясь сделать всё от меня зависящее.


Стоя в дверях комнаты Себастьяна, я наблюдал, как мальчик, ворочаясь, пытается заснуть, но, судя по всему, бессонница брала верх.

- Почему ты не спишь?

Вздрогнув, он резко обернулся и, лишь различив в дверях меня, успокоился. Он всё ещё поглощён страхом, настолько сильно успел привязаться к моему компаньону, и не может забыть о его смерти, или его просто ужасает воспоминание о явившемся из мифов монстре? Себастьян, как и любой ребенок, часто успокаивает себя перед сном мыслями о том, что это только легенда, выдумка не более того. Вероятно, то, что он имел честь видеть своими глазами, перевернуло его мир и в каждом тёмном углу он, теперь, видит чудовищ.
Существование оборотней для него уже не было сказкой и, разумеется, он не был уверен в том, что вся остальная нежить выдумана.

- Я не хочу спать, - покачал головой мальчик и, приподнявшись, обнял колени, приняв позу эмбриона.

Я никогда не умел утешать, это была ещё одна вещь не свойственная мне, несмотря на искренность, я не мог избавиться от актерских привычек и наигранности. Меня часто упрекали в отсутствии сочувствия, на самом деле, я просто не хотел оскорблять кого-либо своим нелепым состраданием. Я промолчу, даже не буду пытаться что-либо сделать. Развернувшись, я собирался покинуть комнату.

- Алекс, - позвал мальчик, - мистер Хант сейчас в лучшем мире?

В лучшем? Проклятый? Навряд ли… Смерть властна лишь над физической оболочкой и абсолютно бессильна против души – да, так веруют люди, но для нас, бессмертных, тело стало вечным, а душа уже давно сгнила, умерла вместе с теми людьми, которыми мы когда-то были. Так что же ждёт нас после смерти тела? Ничего, лишь пустота. Поэтому мы так цепляемся за свои жизни. Любое существо, пережившее не один век, видевшее множество смертей, знакомое с предательством и ложью, как никто другой, с энтузиазмом будет ожидать своего конца. Это и есть наше проклятие – для проклятых после смерти нет жизни, только бесконечная тьма. Жалкие, мы и жить не хотим, и умереть не можем.
И тем не менее…

- Да, - ответил я, находя эту ложь оправданной.

- Теперь я спокоен, - засветился в улыбке Себастьян, - ведь ты мне не будешь врать?

В очередной раз я воздерживался от правды. Мне придётся врать тебе, Себастьян, для твоего же блага.

- Ты беспокоишься о нём?

С лица мальчика сползла улыбка. Растерянно он кивнул. Мне уже становилось интересно, как только он узнает правду, останется ли он, столь преданным Якобу?

Внезапно, спрыгнув с кровати, Себастьян выбежал из комнаты, я едва успел поймать его в коридоре.

-Что-то не так?

Он потрясенно посмотрел на меня, будто сам не понимал что происходит.
- Не знаю, - растерянно, в полголоса промолвил он и вновь отвел взгляд куда-то вдаль, - мне кажется, что…

Мальчик неожиданно замолчал, размахивая руками он, похоже, пытался что-то объяснить, но не находил подходящих слов, наконец, устав от такой «разминки», он указал в сторону окна.

- Там, хочу к нему.

Я бросил неловкий взгляд за окно. Ничего, что могло бы меня насторожить, я не наблюдал, однако вампиры уступают в чутье оборотням, я не знал, насколько сильно успели развиться ощущения Себастьяна и можно ли вообще сейчас относиться к нему серьёзно, но в любом случае это требовало внимания.

- Иди в свою комнату и не выходи, пока я не приду за тобой, - будто отдав приказ, сказал я мальчику, он кивнул и недолго думая, убежал обратно в комнату.

Пройдя дальше по коридору, я остановился на лестнице.

Чарльз копошился где-то в соседних комнатах, подводя к концу долгий рабочий день, то и дело, бегал из столовой на кухню. Выйдя в холл с подносом, уставленным посудой, дворецкий услышал легкий скрип ступеней и обернулся.

- Что случилось, My-Lord? – спросил он, заметив меня.

- Возможно… они уже близко.

- Покинете дом сейчас?

Я не отвечал, не хотел оставлять убийц Якоба безнаказанными, но никаких гарантий на то, что я выйду из этого боя победителем, я не имел. Более того, теперь, помимо своей собственной жизни, Она взвалила на меня ответственность и за жизнь Себастьяна.

- Да, - кивнул я Чарльзу, пересилив едкое чувство мести.

- Хорошо, My-Lord, - отчеканил дворецкий. Я лишь уныло улыбнулся – и вправду, большой человек, вызывающий даже у меня не редкое восхищение. Чарльз, конечно же, понимал, что это наша последняя с ним встреча, более того, ему оставалось жить не более месяца. Обычно без лордов вурдалаки долго не живут, лишившись крови вампира, ими начинает овладевать безумство, в основной своей массе они заканчивают жизнь самоубийством, остальные же – умирают от истощения. Осознавая свою скоропостижную смерть, дворецким может и овладевал неимоверный страх, но виду Чарльз не подавал.